Лучшего и не может быть.
Поверьте мне, дорогие братья и сестры, все несчастья человечества происходят от разрыва связи. Каждый видит несчастья в соответствии с тем, как это касается его: экономисты экономическое положение, политики--политическую ситуацию, церковь страдает от того, что люди не ходят на службы, доктора от отсутствия клиентов. Но я говорю, что несчастья мира--это результат разрыва связи, и ее надо сейчас восстановить, сделав это умно, разумно, искусно.
Гермес Трисмегист сказал: "С большим искусством вы отделите тонкое от плотного". Зачем отделять их? А что делать, когда они отделены? Тут все просто, порвите с тем, что тяжело, неясно, неразумно, и достигните чего-то важного, прекрасного, утонченного, священного, разумного. Когда разорваны связи с Космическим Разумом, как это сделали ученые, тогда возникнут связи с абсурдным. Отдаление подразумевает близость; если вы отодвигаетесь от Бога, вы ближе к дьяволу. Если вы отодвигаетесь от солнца, вы приближаетесь к тьме. В этом объяснение слов Гермеса Трисмегиста, о котором вы не подумали. "Вы отделите тонкость от плотности". Алхимики сосредотачивали свое внимание только на материальных и химических явлениях. Но есть другая сторона вопроса. Разъединение, отдаление от чего-либо или кого-либо означает, что мы автоматически приближаемся к кому-то или чему-то. Описывая такое взаимодействие, циркуляцию между божественным (миром) и физическим миром, Гермес Трисмегист говорит о силе Телесма: "Это поднимается и падает". Эта сила представляет собой поток, который циркулирует между небом и землей: жизнь. Он все держит воедино. Все может казаться несвязным, но в действительности все соединено вместе.
Если я часто недоволен философами и учеными, это не потому, что я чувствую себя более способным, чем они. Просто моя точка зрения более высокая, чем их (превосходит). Я подобен ребенку, взбирающемуся на дерево, оттуда он видит вещи, которые невидимы людям на земле. Когда мне было четыре или пять лет, я особенно любил четыре вещи. Моя любовь к ним сохранилась, хотя стала несколько иного рода. Я любил взбираться на верхушки деревьев, разжигать костры, собирать нитки (да, это может показаться глупым, но нитки производили на меня особое впечатление) и наблюдать за текущей водой. В деревне, где я родился, в Македонии у подножия Бабуна Планина было очень много высоких деревьев, особенно тополей. Я получал наслаждение, взбираясь на самые высокие тополя, и подолгу сидел там. Когда мама звала меня (она всегда знала, где меня найти), я очень быстро спускался, скользя по стволу. Так как я не носил рубашки летом, кожа на животе стала похожа на выделанную кожу. Я любил деревья и любил сидеть на них, на вершинах самых высоких.
Что касается ниток, помню, как в семье была целая драма. Мне было пять
