развитию новой живой силы в жизни общества, как это случилось в Индии в первые века буддизма. Но за этим пределом оно имеет тенденцию если не истреблять по-настоящему, ибо это невозможно, то подавлять наряду с витальными инстинктами и необходимую жизненнуюэнергию,проявлениями которой они являются, и в конце концов оставляет их инертными, слабыми, ограниченными, жесткими, не способными к живой реакции на внешние силы и обстоятельства. Таким был в Индии конечный результат многовекового господства буддизма и учения об иллюзии, вытеснившего и сменившего буддизм. Ни одно общество, в котором полностью преобладает или слишком долго находит широкое распространение эта идея отказа от жизненного динамизма, не может процветать и реализовывать свои возможности роста и совершенствования. Ибо из динамичного оно превращается в статичное, а из статичного состояния переходит к закосневанию и вырождению. Даже высшее существо человека, которое использует в своих интересах мощный динамизм жизни и как ресурс силы, которую оно должно преобразовать в свои более тонкие энергии, и как действенное средство связи с внешней жизнью, в конечном счете страдает от этой несостоятельности и противоречия. Древний индийский идеал признавал эту истину и разделял жизнь на четыре существенных и необходимых сферы — артха, кама,дхарма, мокша, т.е. витальные потребности; удовлетворение самых разных желаний; этика и религия; освобождение, или духовность, — и настойчиво требовал практического осуществления и развития всех четырех. И тем не менее этот идеал был склонен (и совершенно правомерно) не только выдвигать духовность на первое место как цель, к которой должны стремиться все остальные, но и помещать ее в конец жизни и объявлять скорее истинной родиной человека в потустороннем мире, нежели высшим состоянием и формирующей силой на физическом плане, в земной жизни. Но это исключает идею Царства Божия на земле, возможность совершенствования общества и человека в обществе, эволюцию и появление новой божественной расы, а без этого ни один универсальный идеал не может быть совершенным. Это дает жизни временное и случайное, но не внутренне присущее ей оправдание; это не обещает никакого светоносного осуществления ни индивидуальному, ни коллективному импульсу жизни.
Давайте тогда рассмотрим этот витальный инстинкт и жизненный динамизм как таковой, а не просто как основание для этического или религиозного развития, и посмотрим, действительно ли он по природе своей противоречит Божественному. Мы можем сразу увидеть, что описанное нами представляет низшие части витального существа — инфрарациональные, инстинктивные; этот примитивный характер, присущий витальному существу на начальной стадии развития, сохраняется даже тогда, когда оно начинает постепенно подчиняться воспитующему
