позицию двойственности мира, которая, по его мнению, обусловлена двойственностью соотнесенности человека с ним, считает что Я не есть онтологическая (субстанциальная) данность, но конституируется лишь в качестве "отношения с Ты". И с этим нельзя не согласиться, помятуя опять же о хайдеггеровском посыле в "Z.u.S." к Dasein и его позиции, что все сущие обретают значение не данности (дефективный модус бытия), а прежде всего "подручности", то есть в различных модусах не "что", а "как". Самоидентификация Я и снятие Одиночества присутствия, по словам Хайдеггера, возможно через экзистенциальный основофеномен определяемый им как забота. Однако он предупреждает, что его, этот основа-феномен, ни в коем случае не следует отождествлять с такими феноменами, как: воля, желание, влечение и позыв. Мартин Бубер, представил концепцию отношений иначе своего тёзки и несколько отлично от весьма идеалистических воззрений своего учителя Вильгельма Дильтейя /нем. Wilhelm Dilthey/ (1833 — 1911). Он предположил в работе "Я и Ты", что: "Позиция человека двойственна в соответствии с двойственностью основных слов, которые он может произносить. Основные слова, суть не единичные слова, а словесные пары. Одно основное слово — это пара Я-ТЫ. Другое основное слово — пара Я-ОНО... Тем самым Я человека также двойственно. Потому что Я основного слова Я-ТЫ другое, чем Я основного слова Я-ОНО" ("I.u.D.", ч. I). По Буберу, Я постоянно в связке и не может быть самостоятельным. Всё тут изложенное Бубером понятно и может быть верно, когда Я представлено с позиции феномена, как присутствие с кем-то или присутствие с чем-то, когда Я есть явление существующего порядка, но не порядка сущностного. Когда существующее исчезает и нечто переходит в состояние ничто, то нельзя сказать, что сущность тоже исчезла. Сущность остаётся даже в том случае, когда мы не можем к ней обратиться буквально или фактически, что и характеризует единство и противоположность Сущего. Таким образом, Я-сущность может быть предтечей Я-существующего-в, и это вполне соотносится с позицией Дильтейя. В работе "Введении в науки о духе" он отмечал, что: "В нашем цельном воляще-чувствующе-представляющем существе наряду с нашей самостью нам одновременно и с ничуть не меньшей достоверностью дана заодно и эта внешняя действительность (т. е. независимое от нас ^другое, в полном отвлечении от своих пространственных определений) -- дана в качестве жизни, а не в качестве чистого представления. Мы знаем