я бы хотел предложить не строить параллели, а просто попробовать выполнить эту практику тем, кого она заинтересует.

Первый шаг состоит в том, чтобы научиться видеть себя. В обычном состоянии человек не замечает свои состояния, он механически отрабатывает те програмы и навыки, которым его научили. Например, если где-то у него записано, что негры плохие, а белые — хорошие, он будет генерировать неприязнь и сходные эмоции и мысли там, где речь будет заходить о первых, и ладность, принятие и родственность, где речь заходит о вторых. В этом ключе можно сказать, что нас подавляют наши же эмоции и мысли. А для того, чтобы научиться управлять ими, надо, прежде всего, научиться быть наблюдателями. Это означает — не вестись на то, что подсказывают нам наши чувства или мысли. Давать им быть, и может быть даже усиливать, чтобы эффект от их присутствия стал более явным, но сам практик при этом должен быть отрешён от происходящего.

Чтобы лучше понять, как это сделать, можно попробовать пересказать какую-нибудь жизненную историю в нейтральных тонах от тьего лица.

Например. Однажды некий человек шёл по улице и встретил двух довольно неряшливо одетых людей среднего возраста. Один из этих людей поздоровался с ним и потянул в знак приветствия руку. Но поскольку человек знал, зачем они к нему подошли, он отреагировал на это приветствие презрительно. Он не стал пожимать руку и спросил, что хотят эти люди. На это они ответили, что хотели попросить денег.  Человек почувствовал сильную неприязнь и сказал, что у него нет денег. Внутренне он напрягся, поскольку ждал агрессии со стороны двух своих случайных собеседников, и подготовился к тому, чтобы при первых её знаках подавить её, словами, или физически. Но люди не стали идти на конфликт, а спросили ещё раз, и получили такой же ответ. Почувствовав, что разговор дальше не пойдёт, человек повернулся, сказал, что было бы неплохо, если бы ему кто-нибудь тоже дал денег,  и пошёл по делам, чувствуя себя приподнято от того, что смог по-правильному для себя закончить эту ситуацию. Конец истории.

Когда я писал этот текст, для меня он был пропитан эмоциями. Где-то приходилось удерживать себя от того, чтобы добавить в него эмоциональности, где-то ощущалась сильная вовлечённость и сопереживание персонажу этого повествования, а где-то даже жалость по отношению к двум подошедшим ко мне хмырям, ничего, в сущности, плохого мне не сделавшим. И вот даже сейчас я проявил немного социальной неприязни к ним,