Беседа с буддийским учителем 22 сентября 1997 года в Варшаве.

В: Оле, мог бы ты сказать пару слов о буддийском понимании свободы?

O: В основном это — возможность делать и говорить всё, что не наносит вреда другим; в случае, если это наносит вред, должны быть веские основания, и вы — ответственны. То есть, свобода ума, речи и тела думать, говорить, и делать то, что естественно для вас, то, что вы считаете правильным, не нанося вред другим.

В: Окей. Ты приезжаешь в Россию уже давно: как ты можешь оценить состояние свободы, раньше и сейчас?

O: Первый раз я был в Москве и в Ташкенте в 68-м году. Казалось, что в борще можно найти микрофон. Все были очень скованы, никто не улыбался. Люди стреляли у нас сигареты, я раздавал рубашки... Было такое чувство, что все всё время оглядывались, опасаясь проверок полиции. Мы приехали вскоре после нападения на Чехословакию, и в московском аэропорту к нам подходили солдаты и спрашивали, что там такое было. Им сказали, что посылают воевать на Суэцкий канал, и они очень удивились, не обнаружив по прибытии никакой воды. Это было очень, очень закрытое общество. Наши деньги пересчитывали два или три раза. Когда человек, считавший наши доллары, ошибся, он нас чуть не арестовал, но затем, посчитав снова, понял, что это его ошибка. Я помню, что мы расценили это как маленькую победу в борьбе за свободу, когда мы подарили большому музею в Ташкенте декадентскую западную трубку для курения табака, и её поместили между женщинами на тракторах и женщинами, несущими тракторы, и всеми этими вещами. Помню, как наша трубка необычно выглядела на фоне социалистического искусства. Помню, как мы не могли найти себе еду, помню, как мы с усилием открывали окна в гостиницах, запечатанные, чтобы мы не могли улизнуть. Проверяли, кто садится в лифт, — одним словом, тюрьма. Затем, когда мы приехали во второй раз, в 88-м или 89-м году, всё уже было совсем другим. Мы приехали через побережье Финляндии и Выборг, и тогда уже люди пытались поменять нам деньги у гостиницы. Мы должны были зарегистрироваться, но нас проверяли уже не так старательно. Мы поставили палатку, чтобы всё выглядело так, будто мы живём там, где должны, и потом заехали и стали встречаться с разными тайными кружками по медитации, с людьми, интересующимися буддизмом, и так далее. У нас была большая чёрная машина, все, наверно, думали, что она какая-нибудь дипломатическая, и в течение некоторого времени казалось, что хвоста за нами нет, но впоследствии