при ста градусах. Правда, это не означает, что на одна тысяча первый эксперимент вода не закипит, скажем, при девяноста градусах, или при ста десяти: человек не в состоянии учесть абсолютно все факторы, которые способны повлиять на результат эксперимента. Получается, правильно говорить «вода кипела при ста градусах тысячу раз подряд» – что лишает итоговый вывод о неизбежной температуре в сто градусов логического основания. Это и есть неполнота индукции: в реальных условиях картина опыта, которая служит почвой для вывода, никогда не будет полной. Соответственно, всегда есть возможность, что «закон» окажется несправедливым. Попытки отстоять индукцию привели к переводу высказываний на поле вероятностей, что получило название «пробабилизм». Упрощённо это звучит так: «если результат получился одинаковым достаточное количество раз, мы будем считать эту закономерность устойчивой». Тут возникает новая проблема: никогда нельзя с точностью сказать, какое количество будет «достаточным»: вероятность – это отношение данного к целому. Но целое-то, как раз, неизвестно. В итоге получается, что любое высказывание, полученное в результате неполной индукции, всё равно становится постулатом, в общем виде предшествующим опыту, и всё, что в конечном счёте может сказать о мире – это то, что по крайней мере до этого момента определённые выводы работали.

Иными словами, наука ничего не может сказать о реальном мире. Она предполагает закономерности в нём, но не открывает некую «Истину» с большой буквы.

Последний важный момент, которого следует коснуться, это такое понятие как «отображение». Мир, который воспринимает человек, происходит не вовне, а внутри него. Исходя из тех же естественнонаучных воззрений, в глаз человеку залетают не готовые картинки, которые отражаются в нём на манер зеркала. В глаз попадает свет, на основании которого разум создаёт внутри себя образ. То же самое происходит со слухом, вкусом, осязанием и обонянием: без структурирующей функции разума это не более чем хаотические раздражители. Человек сам создаёт образ мира внутри себя, и этот мир является отображением чего-то, находящегося вовне. О природе этого «чего-то» может судить только совсем самоуверенный человек, и такие суждения находятся целиком в области психологии переноса, но не философского, и тем более не научного знания.

Соответственно, видимая картина мира – это не сама реальность. И наука со всем своим инструментарием применима не к реальности, а к тому,