то, что я думаю, немного по-другому.

            — А вы думали когда-нибудь о том, чтобы пригласить со­седку на чай или подарить ей цветы? — спросил я.

            — Нет. Я думал только о том, как бы переехать от них по­дальше, — откровенно признался он.

            После того как мы еще немного поговорили о жизненных уроках в целом и «слепых пятнах» в частности, мне удалось заставить его перейти на более высокий уровень осознанности и увидеть, как и почему эти модели постоянно повторялись в его жизни. Затем он смог понять, как хорошо он все это для себя подготовил. Он даже выбрал работу, на которой оказа­лось полезно быть оторванным от других, поскольку ему часто приходилось принимать жесткие решения. Будь он более чув­ствительным, это могло бы быть для него очень трудно. Итак, его штамп облегчил ему выполнение наиболее неприятных участков его работы.

            С одной стороны, можно было сказать, что работа Филипа помогала ему усваивать его урок, но лично я думаю, что она мешала ему в этом.

            Прошел год, и Филип снова нашел меня. Он посетил один из моих семинаров. В тот момент, когда я его увидел, я по­нял, что его жизнь изменилась. Он сидел в первом ряду зала с огромной сияющей улыбкой на лице. Когда семинар закончил­ся, он едва дождался, чтобы рассказать мне, что все его воспри­ятие мира постепенно менялось. Это не всегда было легко для него, но он был полон решимости делать все по-другому.

            По его словам больше всего ему помогло то, что я попросил его выявить повторяющиеся модели и использовал выражение "слепое пятно». Ему еще было над чем поработать; он медлен­но, но верно продвигался в эту сторону. Он наконец научился останавливаться, находить время и прилагать усилия, чтобы почувствовать себя на месте других, а также вступать в контакт со своими чувствами прежде, чем начать говорить. Хотя мать его соседки все еще недолюбливала его, он подружился с ее дочерью, и его больше не волновало, что она ходит по дому в обуви.

            Вот что я стараюсь делать на частных сеансах — вдохновить людей на установление своих связей, задавая вопросы, которые приводят их к озарению. Я никогда не пытаюсь забрать у них их силу. Наоборот, я часто говорю: «Позвольте рассказать вам историю, потому что это то, что я вижу, и мне бы хотелось знать, насколько это вам подходит. И, пожалуйста, не стесняйтесь перебивать, потому что для меня очень важна обратная связь». Я описываю то, что мне показывают, говоря что-нибудь вроде: «Ваша мама была таким-то и таким-то человеком?» Довольно скоро люди начинают раскрываться и рассказывать о своей матери или отце, о детстве. Тогда я изменяю тему разговора, предлагая им рассказать о своей работе, и вдруг вижу все модели очень четко. Внезапно они говорят: «Да, да. Теперь все понят­но».