всего опасались ранние мистики и препятствовали этому благодаря скрытности, строгой дисциплине, ограниченности малого числа посвященных, пригодных для этого. Другим результатом или опасностью распыляющего движения и последующего наводнения была интеллектуальная формализация духовного знания в догму и материализация живой практики в мертвую массу культа и церемонии и ритуала, механистичность, из-за которой дух стал отделенным на некоторое время от основного тела религии. Но этот риск должен был быть допущен, ведь расширяющее движение было насущной необходимостью духовного побуждения в эволюционной Природе.
Так пришли в бытие религии, которые главным образом или в массе основываются на вероучении и ритуале, ставя целью достичь некоторого духовного результата, и они все еще содержат, благодаря той истине переживания, той фундаментальной внутренней реальности, которая изначально была заложена в них и которая сохраняет, пока есть люди, поддерживающие или возобновляющие ее, средства доя тех, кто под действием духовного импульса прикоснулся к реализации Божественного и освобождению духа. Дальше последовало разделение на две тенденции, католическую и протестантскую, на тенденцию к некоторой консервативности изначально пластического характера религии, ее многосторонности и притягательности к целостной природе человеческого существа, и на другую тенденцию - раскола с католицизмом и настояния на чистое полагание на веру, поклонение и поведение, упрощенные настолько, чтобы они сразу же были притягательны для общего рассудка, сердца и этической воли. Этот поворот имел тенденцию породить избыточный рационализм, дискредитацию и осуждение большей части оккультных элементов, которые стремились установить связь с тем, что невидимо, создать опору на поверхностный разум в качестве достаточного носителя духовного стремления; последствием этого зачастую являлось определенная сухость и узость и недостаточность духовной жизни. Более того, интеллект, отрицающий столь много, выбрасывающий столь много, нашел для себя место и возможность отрицать все больше, пока он не отринет все, отринет духовный опыт и отбросит духовность и религию, оставив только сам интеллект как единственно выжившую мощь. Но интеллект без духа может только нагромождать внешнее знание и машинерию и кончиться в высушивании тайных побудительных сил витальности и в закате без какой-либо мощи спасти жизнь или породить новую жизнь или найти какой-либо иной выход, чем смерть и распад, и не может найти начало нового выхода из старого Неведения.
Эволюционный принцип мог бы сохранить свою изначальную целостность движения, увеличивая давление, при помощи расширения, а не разрыва мудрой древней гармонии, путем расширения к большему синтезу принципа концентрации и принципа распространения. Мы видим,
