Мы можем обрести общее знание человеческого разума и человеческого тела и применять его к ним с помощью многих постоянных и привычных внешних примет человеческих внутренних движений, с которыми мы знакомы; эти суммарные суждения могут быть дальше пополнены нашим переживанием личного характера и характерных черт, при помощи инстинктивного применения того само-знания, которым мы обладаем для понимания и суждения о других, при помощи вывода из речи и поведения, при помощи проницательного наблюдения и проникающего сочувствия. Но результаты всегда неполны и весьма обманчивы: наши выводы почти всегда являются ошибочными построениями, наша интерпретация внешних знаков предстоит заблуждающейся работой догадок, наше применение общего знания или наше само-знание опрокидывается неуловимыми факторами личностной разницы, сама наша проницательность неопределенна и ненадежна. Поэтому человеческие существа живут как чужаки по отношению друг другу, в лучшем случае их связывает весьма частичная симпатия и взаимное переживание; мы знаем не достаточно, не знаем так, как знаем самих себя, - и даже само это знание мало, - даже самых близких нам. Но в сублиминальном внутреннем сознании становится возможным напрямую осознавать мысли и чувства вокруг нас, чувствовать их воздействие, видеть их движения; читать ум и сердце становится менее трудным, менее неопределенным предприятием. Существует постоянный ментальный, витальный, тонко-физический обмен, происходящий между всеми, кто встречается или живет вместе, что они сами не осознают, кроме как лишь настолько, насколько эти воздействия и взаимопроникновения касаются их самих как ощутимые результаты речи и действия и другого контакта: ведь по большей части этот взаимообмен осуществляется тонко и невидимо; ведь он идет не напрямую, затрагивая сублиминальные части и через них внешнюю природу. Но когда мы сознательно вырастаем в этих сублиминальных частях, то привносим туда также сознание всего этого взаимодействия и субъективного взаимообмена и взаимопереплетения, так что в результате нам больше не нужно невольно подчиняться их воздействию и последствию, и мы можем их принимать или отвергать, защищать себя или изолировать. В то же время, нашему действию на других больше не требуется быть непроизвольным и зачастую ненамеренно пагубным; возможна сознательная помощь, светлый взаимообмен и плодотворное согласование, возможно приближение к внутреннему пониманию или единству, не такому, как сейчас, являющемуся всего лишь отдельной ассоциацией с ограниченной сокровенностью или единством, во многом ограниченном непониманием и зачастую отягощенным или подверженным опасности неправильного понимания, неверного истолкования и ошибки.
Не менее важным будет и изменение в обращении с безличностными силами мира, окружающего
