рассуждающий разум и вводить отдельное несвязное наблюдение и контроль как над динамической само-связывающей частью разума, так и над витальным или ментальным движением. Все наблюдаемые движения нашего физического существа также известны и контролируются нами обоими этими способами, отделительным и сокровенным; мы чувствуем тело и то, что оно делает сокровенно как часть нас, но разум отделен от него и может вводить открепленный контроль над его движениями. Это придает нашему нормальному знанию о нашем субъективном существе и природе, хотя еще неполному и по большей части поверхностному, все же, до некоторой степени, определенную сокровенность, непосредственность и прямоту. Это отсутствует в нашем знании о мире вне нас и его движений и объектов: ведь там, вещь видимая или переживаемая является не-я, не переживается как часть нас, невозможен никакой прямой контакт сознания с объектом; должен использоваться инструментарий чувства, который снабжает нас не непосредственно сокровенным знанием объекта, а его образом, и служит первыми данными для знания.
В постижении внешних вещей наше знание имеет полностью отделяющий базис; его целостная машинерия и его процесс имеют природу непрямого восприятия. Мы не отождествляем себя с внешними объектами, даже с другими людьми, хотя они существа той же природы; мы не можем войти в их существование, как если бы оно было нашим собственным, не можем узнать их и их движения с прямотой, непосредственностью, сокровенностью, с которыми мы знаем, хотя бы и неполно, - самих себя и свои движения. Но утрачена не только идентификация, отсутствует также прямой контакт; нет прямого соприкосновения нашего сознания с их сознанием, нашей субстанции с их субстанцией, нашего "я" существа с их само-существом. Единственно видимый прямой контакт с ними или единственное свидетельство, которое мы имеем о них, осуществляется через чувства; зрение, слух, прикосновение кажутся некоторого рода зачатками прямой сокровенности с объектом познания: но на самом деле это не так, это не настоящая прямота, не настоящая сокровенность, ведь то, что мы получаем с помощью чувств, является не внутренним или сокровенным касанием вещей, а их образом или вибрацией или первым сообщением в нас самих, благодаря чему мы должны выучиться познавать эти вещи. Эти средства настолько недейственны, настолько крайне бедны, что если бы в этом и заключалась вся машинерия, то мало что или ничего могли бы мы узнать, либо достичь лишь расплывчатой путаницы. Но вмешивается интуиция чувство-разума, которая охватывает предложение образа или вибрацию и приравнивает ее к объекту, вмешивается витальная интуиция, которая охватывает энергию или фигуру мощи объекта через другую разновидность вибрации, созданную чувственным контактом, и вмешивается интуиция воспринимающего
