интерпретировать, а нечто, создавшее в своем бытии мир, о котором оно знает все; нечто, что не трудится вечно, чтобы сформировать из себя нечто иное, дрейфуя на подхватывающей его волне прошлых энергий, которые оно не может больше контролировать, а нечто, что уже имеет в своем сознании совершенную свою Форму и что постепенно раскрывает ее здесь. Мир выражает предвиденную Истину, подчиняется предопределенной Воле, реализует изначальное формирующее само-видение - это растущий образ божественного творения.
Пока мы работает только через ментальность, управляемую видимостями, мы можем лишь предполагать имманентное "нечто за пределами и позади", или, в лучшем случае смутно ощущать это присутствие. Мы постигаем закон циклического прогресса и выводим из него вечно-нарастающее совершенство нечто того, что где-то пред-известно. Ведь везде мы видим Закон, основанный в само-бытии, и когда мы проникаем внутрь в саму причину процесса, то находим, что Закон является выражением врожденного знания, внутренне присущего существованию, выражающему себя, того знания, которая подразумевается в силе, выражающей его; и Закон, развиваемый Знанием, так чтобы позволить продвижение, подразумевает божественное видение цели, к которой движение направлено. Мы также видим, что наш рассудок стремится выбраться из беспомощного дрейфа нашей ментальности и встать над этим дрейфом, и мы постигаем, что Рассудок является только посланником, представителем или тенью величайшего сознания за пределами себя, которое не нуждается в рассуждении, поскольку оно есть все и знает все сущее. И затем мы можем придти к заключению, что этот источник Рассудка тождественен Знанию, которое действует в качестве Закона в мире. Это Знание определяет свой собственный закон полновластно, поскольку оно знает то, что было, что есть и что будет, и оно знает постольку, поскольку оно вечно и бесконечно познает себя. Бытие, являющееся бесконечным сознанием, бесконечное сознание, являющееся всемогущественной силой, когда оно творит мир - скажем, гармонию себя - свой объект сознания, становится охватываемым нашим мышлением как космическое существование, знающее свою собственную истину и реализующее в формах то, что оно знает.
Но только тогда, когда мы прекращаем рассуждать и идем вглубь себя, в ту таинственность, где активность разума успокоена, только тогда это другое сознание становится реально проявленным нам - однако несовершенно, вследствии нашей долгой привычки ментальной реакции и ментального ограничения. Тогда мы сможем уверенно в растущем озарении узнать то, что мы неопределенно постигаем в тусклом и мерцающем свете Рассудка. Знание ждет, находясь за пределами разума и интеллектуальных рассуждений, коронованное в освещенной обширности неограничиваемого само-видения.
