переживании сознание не наполняется новым содержанием — как это происходит в имагинации, — присоединяющемся к старому; но оно изменяется, старое содержание не может быть вызвано в нем к бытию наряду с новым. Переживающий имагинацию имеет наряду с собой своего обычного человека; визионер же становится совсем другим человеком.
Те, кто извне критикуют антропософское исследование, должны иметь это в виду. Имагинативное познание часто считают чем-то ведущим к визионерству. Но истинным исследователем духа визионерство должно быть самым решительным образом отвергнуто. Он не ставит на место обычного сознания визионарное; но он присоединяет к обычному сознанию имагинативное. В каждый момент имагинативно переживаемое полностью подконтрольно обычному мышлению. Визионарное представление есть более сильное вживание "Я" в физический организм, чем это бывает при обычном сознании. А имагинация есть действительное выхождение из физического организма; и наряду с ней в физическом организме сознательно сохраняется обычное сознание души. Человек становится сознательным в той части души, которая раньше была бессознательной; та же часть душевного, которая прежде в физическом организме была сознательной, остается в том же душевном переживании. Взаимоотношение между переживанием имагинации и переживанием обычного сознания есть такой же сознательный опыт души, как и переход душевной деятельности от одного представления к другому в обычном сознании. Если принять это во внимание, то об имагинативном познании нельзя говорить как о чем-то визионерском. Напротив, оно может изгнать всякую склонность к визионерству. Познающий имагинативно может также понять, что в галлюцинациях даются не свободные от тела переживания, а такие, которые обусловлены телом в гораздо большей степени, чем чувственные переживания. Ибо он может сравнить особенности подобных видений с истинно свободными от тела имагинациями. Визионер даже глубже погружен в функции своего тела, чем тот, кто переживает обычным способом восприятия своих органов чувств.
С началом имагинации обычное мышление познается как нечто, не имеющее субстанционального содержания. Субстанционным содержанием этого мышления оказывается то, что мы вводим в сознание вместе с имагинацией. Обычное мышление действительно можно сравнить с отражением в зеркале. Но в то время как в обычном сознании возникает отражение, в бессознательном образуется то, что выступает затем как имагинация. Ведь в обычной душевной жизни мы также имеем имагинации, но бессознательно. Если бы мы не имели имагинаций, мы не мыслили бы. Сознательные мысли обычной душевной жизни суть отраженные физическим организмом образы бессознательной имагинации. А субстанцией этой имагинации является эфирный организм, открывающийся в развитии земной жизни человека.
