Я подчеркиваю слово готовность. Как только мы обращаем энергию вовнутрь и начинаем принимать ответственность за боль, кажется, все драматически меняется. Когда боль спровоцирована, и приходят ярость и разочарование, мы позволяем себе чувствовать страх или гнев. Направление энергетического вектора вовнутрь, вместо того чтобы позволить ему устремиться наружу в форме обвинения, изменяет весь гештальт. Другие люди получают возможность быть рядом и поддерживать нас Наша требовательность и реактивность (автоматические ответные действия) отталкивают людей, особенно любовных партнеров. Если же мы рискуем быть со страхом и болью, другому легче оставаться открытым. И если мы можем поделиться болью и воспоминаниями, это создаст больше пространства для близости.
От чувства, что нам одиноко, к одиночеству
Столкновение с одиночеством, неудовлетворенностью и пустотой, велики они или малы, – это столкновение с пространством внутри, где мы чувствуем себя незащищенными, нелюбимыми и ненужными. Это черная дыра, в которую мы на самом деле не хотим входить. Когда я нахожусь в боли брошенности, я не чувствую радости от одиночества, по крайней мере, сначала. Я в страхе и боли, которую искусно избегал, оставаясь антизависимым. Открытие пространства любви приглашает боль утраты. Безопаснее оставаться закрытым и никогда не переживать этой боли. Но тогда мы живем без любви. Так или иначе, нам больно. Если мы переживаем боль, она, в конце концов, разрешается. Если нет – она остается с нами всю жизнь. Нет способа избежать боли любви.
В самой основе в нас есть глубокая жажда быть заполненными и цельными. Боль брошенности и неудовлетворенности просто приоткрывает внутри эту глубокую жажду, которую мы обычно проецируем на любовного партнера. Но никакой партнер не может утолить ее. Она – глубочайшая часть нашего существа, ведь мы стремимся вернуться к источнику. Это самое сердце нашего духовного поиска, и по ошибке он направляется в сторону другого человека. Брошенность провоцирует эту жажду. Мы часто ощущаем ее как пугающее чувство одиночества. Мой мастер часто говорил о том, что нужно пройти через болезненный переходный период, начиная с чувства, что нам одиноко, и, в конце концов, прийти к тому, чтобы наслаждаться этим одиночеством, заново открыть внутреннее блаженство и доверие к жизни. Вместо вселенской любви и мистического ощущения места и цели в жизни первыми обычно приходят волны интенсивной тяжести и темноты. Если бы мы не пострадали от брошенности в детстве, этого, вероятно, не случилось бы; но мы пострадали, и поэтому нам нужно пережить этот переходный период.
Столкновение с одиночеством – одно из мест, где духовный путь теряет свои романтические и идеалистические фантазии. Этот опыт не похож на визит в нью‑эйджевский книжный магазин или холистический
