«Знаешь, давай все‑таки выпьем, если ты не против. Иначе мне сложно воспринимать».
Так что мы заказали полбутылки французского красного «Нуи Сен Жорж» и вместе его распили. Я как можно более сжато изложил теорию Вайсмана о паразитах мозга, начав с того, что напомнил Райху об опущении, пережитом мной на стене каратепской твердыни, а заодно о беседе, состоявшейся вслед за тем между нами. Мои симпатия и уважение к Райху за время рассказа выросли, можно сказать, вдвое. Я понял бы его, сведи он весь наш разговор на шутку, а потом, едва откланявшись, вызвал санитаров со смирительной рубашкой. Пожалуй, даже то, что я вкратце успел ему поведать, воспринималось как бред сумасшедшего. Однако Райх понял, что в бумагах Вайсмана я вычитал нечто, поразившее меня своей убедительностью, и хотел разобраться теперь во всем сам.
Помню, когда мы с ним шли, поднимаясь после ужина ко мне в номер, все происходящее казалось мне каким‑то сном. Если я был во всем прав, то получалось, что состоявшаяся только что между нами беседа явилась одной из самых важных во всей истории человечества. И вместе с тем вот они мы — два обыкновенных человека — идем ко мне в номер, подальше от людских глаз; а по пути нас то и дело останавливают тучные респектабельного вида мужчины, докучая просьбами представить нас их женам. Все это выглядело донельзя заурядно и банально. Уставясь в широченную спину Райха, легко и проворно одолевающего впереди ступени лестницы, я с волнением соображал, а действительно ли он поверил тому фантастическому рассказу, который сейчас от меня услышал. Я понимал: целость моего рассудка в значительной мере зависит теперь от того, поверит ли он мне.
Возвратясь в номер, мы налили по стакану апельсинового сока.
Теперь Райх понимал, для чего я настаивал, чтобы головы у нас были ясные. Он отказался даже курить. Я подал ему папку «Размышлений об истории», указав в ней место, которое приводил уже выше; сам, примостившись возле, перечел его еще раз вместе с ним. Закончив чтение, Райх молча поднялся и с хмурой сосредоточенностью принялся шагать из угла в угол. В конце концов я нарушил молчание:
— Ты понимаешь, что, рассказав обо всем, я втянул тебя в смертельно опасную игру, — если только это не безумная фантазия?
— Это меня мало волнует, — ответил Райх. — Опасность была и прежде. Но вот чего мне хотелось бы знать, так это насколько далеко она заходит на самом деле. Я, в отличие от тебя, не ощущал в себе присутствия этих вампиров сознания, поэтому мне трудно судить.
— Как и мне. Мои познания ничуть не глубже твоих. Остальные папки Вайсмана изобилуют размышлениями о сущности этих вампиров, но там нет ничего определенного. Мы вынуждены начинать почти с нуля.
Несколько секунд Райх пристально на меня смотрел, затем спросил:
— Ты действительно веришь этому?