ли сон, что Мари-Жозе хочет утопить свою мать? (В конце концов, это её сон, и она придумала сновидение с таким жестоким сюжетом.) Потом я начала размышлять над ее проблемой с мочеиспусканием. У маленьких детей возникают разные фантазии, касающиеся выделений тела, и они часто воображают, что именно так происходят половые сношения родителей: обмен друг с другом слюной, фекалиями или мочой. Поэтому я стала задаваться вопросом: нет ли здесь связи между частотой мочеиспускания и ее детскими фантазиями? Кроме того, у детей существует два противоречивых отношения к продуктам собственного тела: с одной стороны, это дар, путь выражения любви, а с другой — они представляются чем-то скверным и разрушающим. Хорошая моча означает «дать что-то матери», а плохая — «наказать ее» (может быть, утопить в бушующем океане?). У меня возникли такие догадки: «возможно, всякий раз во время мочеиспускания она как бы изгоняла свою мать из себя или топила ее в моче», но я ничего не сказала пациентке, потому что она не дала мне никаких ассоциаций, которые допускали подобную интерпретацию.
Наступил конец сеанса, и я была разочарована. В своих записях я отметила, что мы не пришли ни к чему новому. Она по-прежнему злилась на свою властную мать и по-прежнему жаждала успокаивающего и защищающего присутствия отца.
Вскоре меня осенило... Мы обсуждали эти тему много раз, почему я не услышала? Сначала я не заметила, пропустила тот факт, что ее пожилая приятельница (материнская фигура) была не сердитой, путающей матерью, а любящей. К тому же, чтобы добраться до нее, Мари-Жозе должна была нарушить закон: ехать в обратной направлении по улице с односторонним движением.
В ту ночь мне самой приснился сон с использованием дневных рассуждений. Он произвел на меня такое странное впечатление, что я проснулась среди ночи и потом не смогла уснуть. Наконец, я записала его, потому что он действительно озадачил меня.
«Я должна встретиться с кем-то в той части Парижа, которую плохо знаю и у которой репутация опасного района. Разные люди встают на пути, а я кричу: «Не мешайте, у меня важная встреча». Открывается дверь, и экзотичная женщина восточного вида говорит: «Входи». Она одета в мерцающий шелк. Я осматриваюсь, и она говорит: «Знаешь, ты опоздала». Я смущаюсь, потому что не люблю опаздывать, поэтому протягиваю руку и глажу ее изысканное шелковое платье, надеясь, что она простит. Потом я вдруг понимаю, что меня нельзя простить, если я не сделаю того, чего хочет эта женщина. Я думаю, что она хочет дотронуться до меня и обнять. Я должна вступить с ней в некие эротические отношения и уверена, что не смогу ничего с этим поделать; просто должна позволить этой экзотической женщине делать со мной все, что она захочет. Я так испугана, что в страхе просыпаюсь».
Сон имеет явную гомосексуальную
