индивида сознание необходимости объединить его жизнь с жизнью других людей. Впоследствии, когда индивид снова начнет утверждать свою свободу (а однажды он должен будет сделать это), он уже научится действовать исходя из этого единства, а не из своей обособленной эгоистичной жизни. Вполне возможно, именно эту цель преследует Природа в человеческом обществе, совершающем движение к коллективистскому принципу общественной жизни. Коллективизм может сам в конечном счете осознать эту цель, если сумеет настолько видоизменить свой собственный главный принцип, что допустит свободное развитие индивида на основе единения и приведенного в полную гармонию общественного существования. Но для того, чтобы сделать это, он должен сначала стать одухотворенным и преобразовать самую сущность своего движущего принципа; он не может сделать это на основании логического разума и механистического научного устройства жизни.
Анархистская мысль, хотя она еще не обрела конкретную форму, развивается пропорционально росту давления общества на индивида, поскольку это давление несправедливо подавляет необходимый элемент человеческого совершенствования. Мы не должны придавать слишком большое значение грубому витальному или воинствующему анархизму, который выступает против социального принципа с позиции силы или провозглашает право человека "жить своей собственной жизнью" в эгоистическом или грубо витальном смысле. Но существует высшая, интеллектуальная анархистская мысль, которая по своей сути и формулировке стремится к тому, чтобы восстановить и привести к предельному логическому выражению самую подлинную истину человеческой природы и божественного в человеке. Протестуя против противоположной ей крайности — преувеличения роли социального принципа — она провозглашает, что всякая власть человека над человеком, осуществляемая силой принуждения, является злом, насилием, подавлением или искажением естественного принципа блага, который в противном случае мог бы получить развитие и стать преобладющим в совершенствовании человечества. Даже сам социальный принцип ставится под сомнение и считается виновником своего рода падения человека, его перехода из естественного состояния к неестественному, искусственному принципу жизни.
Изначальная необоснованность этого одностороннего подхода и его преувеличения довольно очевидны. На самом деле человек живет не как обособленное существо и не может развиваться в условиях обособленной свободы. Человек развивается в отношениях с другими, и свобода обретается им в процессе поиска все большей гармонии со свободой его ближних. Следовательно, социальный принцип, рассматриваемый независимо от форм, которые он принимает, вполне оправдывается уже самой потребностью в социуме как той сфере отношений, которая предоставляет индивиду возможность
