полагал, что не обязательно ждать конца света для того, чтобы состоялось божест­венное единение. Оно может произойти сегодня.

Анализируя взгляды Бруно на потенциал человека, мы можем найти причину столь категоричного неприятия идеи реинкарнации христианством: она подрывает власть церкви. Согласно учению Бруно спасение человека зависит не от его взаимоотношений с церковью, а от его непосредственной связи с Богом. Именно это, наряду с идеей перевоплощения, и привело его к столкновению с инквизицией.

Занозой в теле церкви Бруно стал почти с того самого момента, как в возрасте двадцати четырех лет был рукоположен в сан доминиканского священника в Неаполе. Сын солдата-наемника не вписывался в рамки монастырского уклада. Он был мыслителем и страстным читателем, обладал вспыльчивым характером и нередко навлекал на себя гнев властей.

У Бруно было гораздо больше собственных идей, чем полагалось иметь молодому монаху. Он защищал ерети­ка четвертого столетия Ария, о котором мы еще расска­жем, прочел запрещенные труды голландского филосо­фа-гуманиста Эразма. Когда принадлежавший ему эк­земпляр крамольных трудов Эразма обнаружили спря­танным в монастырском флигеле, над головой Бруно сгустились грозовые тучи. Церковные власти Неаполя обвинили его в ереси, и в 1578 году он бежал из Италии.

Последующие четырнадцать лет он провел в странст­виях по Франции, Англии, Германии и Швейцарии. Пылкий, неистовый и саркастичный Бруно неоднократно был вынужден спасаться бегством, после того как его резкие, нелицеприятные высказывания и литературные труды навлекали на него неприятности. Он критиковал ученых мужей Оксфорда за их приверженность Аристо­телю и высмеивал французских академиков. В Женеве его привлекли к суду за то, что указал на “ошибки” в лекции богослова-кальвиниста.

Он был отлучен и от католической, и от протестант­ской церкви (хотя, по-видимому, никогда и не был про­тестантом). И все же Бруно мечтал, что философия при­мирит католиков и протестантов. Он вступал в полемику с богословскими концепциями обеих церквей и называл себя “гражданином и слугой мира, чадом Отца-Солнца и Матери-Земли”.

Бруно был одним из самых выдающихся людей сво­его времени. Французского короля Генриха III он обучал искусству мнемоники, преподавал философию в универ­ситете Тулузы, был вхож в литературный кружок, кото­рому оказывала покровительство английская королева Елизавета I. Его богатое и оригинальное литературное наследие обрело хотя и немногочисленных, но ревност­ных приверженцев.

Он намного опередил свое время или, может быть, родился слишком рано. Его мысли об устройстве вселенной предвосхитили некоторые открытия физики, сде­ланные в двадцатом веке. И все же Бруно не был ученым.

В девятнадцатом веке интеллигенция почитала его как мученика за Hayкy и свободомыслие,